Каролина Павлова
Я не из тех, которых слово
Всегда смиренно, как их взор,
Чье снисхождение готово
Загладить каждый приговор.
Я не из тех, чья мысль не смеет
Облечься в искреннюю речь,
Чей разум всех привлечь умеет
Умолк шум улиц - поздно;
Чернеет неба свод,
И тучи идут грозно,
Как витязи в поход.
На темные их рати
Смотрю я из окна,-
И вспомнились некстати
Salut, salut, consolatrice!
Ouvre tes bras, je viens chanter.
Musset1
Ты, уцелевший в сердце нищем,
Привет тебе, мой грустный стих!
Мой светлый луч над пепелищем
Блаженств и радостей моих!
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана.1
В наш век томительного знанья,
Корыстных дел
Шли три души на испытанья
В земной предел.
И им рекла господня воля:
Эдипа сфинкс, увы! он пилигрима
И ныне ждет на жизненном пути,
Ему в глаза глядит неумолимо
И никому он не дает пройти.
Как в старину, и нам, потомкам поздним,
Он, пагубный, является теперь,
Сфинкс бытия, с одним вопросом грозным,
Снова над бездной, опять на просторе,-
Дальше и дальше от тесных земель!
В широкошумном качается море
Снова со мной корабля колыбель.
Сильно качается; ветры востока
Веют навстречу нам буйный привет;
Зыбь разблажилась и воет глубоко,
Ты все, что сердцу мило,
С чем я сжился умом:
Ты мне любовь и сила,-
Спи безмятежным сном!
Ты мне любовь и сила,
И свет в пути моем;
Все, что мне жизнь сулила,-
Ночь летнюю сменяло утро;
Отливом бледным перламутра
Восток во мраке просиял;
Погас рой звезд на небосклоне,
Не унимался в Трианоне
Веселый шум, и длился бал.
И в свежем сумраке боскетов
Посвящаю моему сыну
В обширном поле град обширный
Блестел, увенчанный Кремлем,
Молящийся молитвой мирной
Перед Успенья светлым днем.
Над белокаменным простором
Сверкало золото крестов,
Прошло сполна все то, что было,
Рассудок чувство покорил,
И одолела воли сила
Последний взрыв сердечных сил.
И как сегодня всё далёко,
Что совершалося вчера:
Стремленье дум, борьба без прока,
Опять отзыв печальной сказки,
Нам всем знакомой с давних пор,
Надежд бессмысленные ласки
И жизни строгий приговор.
Увы! души пустые думы!
Младых восторгов плен и прах!
Любили все одну звезду мы
Преподаватель христианский,—
Он духом тверд, он сердцем чист;
Не злой философ он германский,
Не беззаконный коммунист!
По собственному убежденью
Стоит он скромно выше всех!..
Невыносим его смиренью
