Николай Глазков
На земле исчезнут расы,
Госграницы и вражда
И построят из пластмассы
В эти годы города.
В ход пойдет предметов масса,
Всякий хлам ненужный весь,
Потому что есть пластмасса
Не две дороги светлого стекла,
Не две дороги и не две реки...
Здесь женщина любимая легла,
Раскинув ноги Волги и Оки.
Запрокинув руки рукавов
И золото своих песчаных кос,
Она лежит на ложе берегов
И равнодушно смотрит на откос.
Господи! Вступися за Советы,
Сохрани страну от высших рас,
Потому что все твои заветы
Нарушает Гитлер чаще нас.
Мне нужен мир второй,
Огромный, как нелепость,
А первый мир маячит, не маня.
Долой его, долой:
В нем люди ждут троллейбус,
А во втором - меня.
Я в детстве бросил рисовать.
Кто в этом виноват?
Хочу виновника назвать:
Мой милый младший брат.
Меня он рано превзошел:
Похоже - значит, хорошо
Свой собственный портрет
1
Листвы лазоревую прелесть
Апрель передоверил маю,
Весна вступила в свою зрелость,
Расцвет природы принимая.
И на деревьях птицы спелись,
Красу такую понимая,—
Н. В.
Летний лес великолепно ласков.
Если есть река, пригож вдвойне —
Серебристой радуюсь волне,
Южный ветерок похож на сказку.
Человеку хорошо тогда:
Есть где обрести свободу духа!
Лез всю жизнь в богатыри да в гении,
Небывалые стихи творя.
Я без бочки Диогена диогеннее:
Сам себя нашел без фонаря.
Знаю: души всех людей в ушибах,
Не хватает хлеба и вина.
Даже я отрекся от ошибок -
Валялся лапоть на дороге,
Как будто пьяный,
И месяц осветил двурогий
Бугры и ямы.
А лапоть - это символ счастья,
А счастье мимо
Проходит, ибо счастье с честью
Куда спешим? Чего мы ищем?
Какого мы хотим пожара?
Был Хлебников. Он умер нищим,
Но Председателем Земшара.
Стал я. На Хлебникова очень,
Как говорили мне, похожий:
В делах бессмыслен, в мыслях точен,
Однако не такой хороший.
Когда желанная весна
Опять звенит в лесу и в поле,
Лазоревая новизна
Ее растений снова в холе.
Сосна, освободясь от сна,
Теперь не унывает боле,
А расцветает в новой роли.
Когда грузил баржу, немало
Тяжелых бревен перенес,
И мне вода напоминала
Стволы развернутых берез.
И мир во всем многообразии
Вставал, ликуя и звеня,
Над Волгой Чкалова и Разина
И Хлебникова, и меня!
