Евгений Винокуров
И вот, как бы рожденный для бесед,
я начал,
и ко мне с полунаклоном
товарищ мой, что непомерно сед,
прислушался с вниманьем благосклонным...
Когда согнется старчески спина,
ты на судьбу печальную не сетуй,—
Боюсь гостиниц. Ужасом объят
При мысли, что когда-нибудь мне снова
Втянуть в себя придется тонкий яд
Ковров линялых номера пустого.
Боюсь гостиниц. Это неспроста.
Здесь холодом от окон веет люто.
Здесь лампа. Здесь гардины. Здесь тахта.
Я жизнь свою, как бритву, тонко правил:
хотел, чтоб без зазубринки была...
Жизнь оказалась просто шире правил
любых! Она черна. Она бела.
Вот занавески длинные из тюля.
Натерт паркет. Будь умник! Не сбеги...
В судьбу походную влюбленный,
Не в фото, где луна у скал,
В казарме, густо побеленной,
Я честно красоту искал.
Ее искал я в дисциплине,
И в пайке, выданной в обрез,
И в алом клине, дымном клине
В теплушку глянувших небес.
Итак, всё кончено. Я выжил.
Обмотки. В недрах вещмешка
Буханка. В тряпке соль. Я вышел,
Держась за притолку слегка.
Я приобрёл за две недели
Те утончённые черты,
Что, может быть, и в самом деле
Мы из столбов и толстых перекладин
За складом оборудовали зал.
Там Гамлета играл ефрейтор Дядин
И в муках руки кверху простирал.
А в жизни, помню, отзывался ротный
О нем как о сознательном бойце!
Он был степенный, краснощекий, плотный,
Где книжные манящие развалы,
где в тесноте лишь боком можно стать,
мы, книжники,
юнцы,
провинциалы,
поэмы будем выспренне читать.
Рукой махая, книгами гружены,
Взрыв. И наземь. Навзничь. Руки врозь. И
Он привстал на колено, губы грызя.
И размазал по лицу не слёзы,
А вытекшие глаза.
Стало страшно. Согнувшийся вполовину,
Я его взвалил на бок.
Я его, выпачканного в глине,
Здоровяку завидую немного,
что исполняет предписанья йога,
что ходит в Подмосковье с рюкзаком,
что на педали жмет велосипеда,
что никогда не спит после обеда,
что с болями в предсердье не знаком...
Но, к сожаленью, я живу иначе:
Вдруг захотелось правды мне,
как кислого — больному.
Так путника в чужой стране
вдруг да потянет к дому.
Казалось бы: на что она?
А мне — хоть мало проку!—
как пить в болотце из «окна»,
Когда дёргаешь ты за кольцо запасное
И не раскрывается парашют,
А там, под тобою, безбрежье лесное -
И ясно уже, что тебя не спасут,
И не за что больше уже зацепится,
И нечего встретить уже на пути,-
Раскрой свои руки спокойно, как птица,
В. Бокову
На небо взглянешь —
Звезд весенних тыщи!
Что юности в блескучей высоте?!
Но яростнее, чем потребность в пище,
Была у нас потребность в красоте.
Нам красота давалась понемножку...
