Каролина Павлова
Мы странно сошлись. Средь салонного круга,
В пустом разговоре его,
Мы словно украдкой, не зная друг друга,
Свое угадали родство.
И сходство души не по чувства порыву,
Слетевшему с уст наобум,
Проведали мы, но по мысли отзыву
Мы современницы, графиня,
Мы обе дочери Москвы;
Тех юных дней, сует рабыня,
Ведь не забыли же и вы!
Нас Байрона живила слава
И Пушкина1 изустный стих;
Да, лет одних почти мы, право,
Чего твоя хочет причуда?
Куда, мотылек молодой,
Природы блестящее чудо,
Взвился ты к лазури родной?
Не знал своего назначенья,
Был долго ты праха жилец;
Но время второго рожденья
Пришло для тебя наконец.
День тихих грез, день серый и печальный;
На небе туч ненастливая мгла,
И в воздухе звон переливно-дальный,
Московский звон во все колокола.
И, вызванный мечтою самовластной,
Припомнился нежданно в этот час
Мне час другой,— тогда был вечер ясный,
Молчала дума роковая,
И полужизнию жила я,
Не помня тайных сил своих;
И пробудили два-три слова
В груди порыв бывалый снова
И на устах бывалый стих.
На вызов встрепенулось чутко
Младых надежд и убеждений
Как много я пережила!
Как много радостных видений
Развеял ветр, покрыла мгла!
И сила дум, и буйность рвений
В груди моей еще цела.
Ты, с ясным взглядом херувима,
Меняясь долгими речами,
Когда сидим в вечерний час
Одни и тихие мы с вами,-
В раздумье, грустными глазами
Смотрю порою я на вас.
И я, смотря, вздохнуть готова,
И хочется тебе сказать:
От грозных бурь, от бедствий края,
От беспощадности веков
Тебя, лампадочка простая,
Сберег твой пепельный покров.
Стоишь, клад скромный и заветный,
Красноречиво предо мной,-
Ты странный, двадцатисотлетный
Когда один, среди степи Сирийской,
Пал пилигрим на тягостном пути,-
Есть, может, там приют оазы близкой,
Но до нее ему уж не дойти.
Есть, может, там в спасенье пилигрима
Прохлада пальм и ток струи живой;
Но на песке лежит он недвижимо...
Себя как ни прославили
Олег и Святослав,
Потомкам не оставили
Своих державных прав.
И думаю, что им моя
Не надобна тетрадь.
Итак, варягам ныне я
Решаюсь отказать.
К тебе теперь я думу обращаю,
Безгрешную, хоть грустную,— к тебе!
Несусь душой к далекому мне краю
И к отчужденной мне давно судьбе.
Так много лет прошло,— и дни невзгоды,
И радости встречались дни не раз;
Так много лет,— и более, чем годы,
К могиле той заветной
Не приходи уныло,
В которой смолкнет сила
Всей жизненной грозы.
Отвергну плач я тщетный,
Цветы твои и пени;
К чему бесплотной тени
